Простой вопрос: почему СССР и часть соцлагеря отмечали
День Победы 9 мая, а весь мир ‒ 8 мая, советская и российская пропаганда
сводили и сводят к ссылке на разницу во времени между Берлином и
Москвой.
Мол, пока в полночь 8 мая из Берлина дозвонились до Москвы, в СССР
уже было 9 мая, а потому только в 2 часа ночи Левитан сообщил об
окончании войны. Что Рейх капитулировал еще ночью 7 мая в Реймсе, о чем в
три часа дня 7 мая и узнал весь мир, вопреки требованию Сталина,
кремлевские пропагандисты молчат. Весь мир радовался 8 мая окончанию
войны в Европе, а советские люди всё продолжали воевать, веря товарищу
Сталину, а потом с пеной у рта доказывать 70 лет, что война закончилась
именно 9 мая, несмотря на то, что им рассказали, как она закончилась на
самом деле.
Допустим, в том, что советско-российские люди обо всем узнают
последними, даже о том, что происходит у них, виновато тоталитарное
государство. Но этим нельзя объяснить странные свойства их массовой
психологии. Сначала они жалуются на неведение, что, например, им не
рассказывали о Сталине и ГУЛАГе, но когда им официально сообщают, что
товарищ Сталин совсем не товарищ, а наоборот, они сначала ходят
грустные, а затем клеят его фото на лобовые стекла автомобилей. Спустя
30 лет в Перестройку им вновь шире и подробней рассказывают, что Сталин ‒
обычный фашиствующий диктатор, а не борец за идеалы коммунизма, они
охают, но в итоге ставят ему памятники. При этом они свято верят в Берию
как английского шпиона, в агрессию НАТО, в засевших в Киеве фашистов и
что малайзийский самолет сбила армия Украины из «Бука», когда целилась в
лайнер Путина, пролетавший над Варшавой.
Причина в застарелом искривлении психологии у россиян, которые в вере
в свое мессианство превзошли иудеев, а в уверенности в своем
расово-этническом превосходстве ‒ немцев времен Гитлера. Эта вера берет
свое начало в московском православии, которое недоучившийся семинарист
Джугашвили перенаправил в коммунистическую религию, слив в итоге обе
церкви в одну, весьма далекую как от христианства, так и от коммунизма.
Поэтому его последователь Зюганов недавно так сильно обиделся на
журналистку, что назвал «свинством» ее вопрос: как КПРФ удается
совмещать атеизм с православием, и пригрозил ей своей книжкой с истинно
марксистским названием «Святая Русь и кощеево царство». Заодно
рекомендовал эту журналистку на работу на «радио Вашингтона»
После такой реакции вопрос Зюганову, как КПРФ совмещает свои оды и
памятники Сталину с решением ХХ съезда КПСС, осудившим культ личности
Сталина, никто из российских журналистов не задал, видимо, опасаясь
получить путевку на восстановление ГУЛАГа.
Этот случай с Зюгановым демонстрирует квинтэссенцию психологии
россиян: мы лучшие и мы правы всегда, даже когда неправы. Вера в свою
правоту всегда и везде ‒ это то, во что россияне верят утробно,
независимо от фактов и колебаний линии Кремля. В Кремле могут осуждать
или одобрять Сталина, но россияне все равно будут считать, что «мы и
Сталин» были правы. Поэтому до сих пор всех уверяют, что это Финляндия в
1939 г. напала на СССР, а Грузия в 2008 г. напала на РФ, и что в 2014
г. некие бандеровцы с легионами НАТО захватили Украину и вот-вот нападут
на РФ. Россияне будут сочинять самые фантастические оправдания своим
преступлениям в прошлом, сейчас и в будущем, но никогда в них не
признаются, не осудят и не раскаются. Символ их веры «Мы русские всегда
правы, что б мы не сделали». Даже признавая «ошибки и перегибы на
местах», они будут настаивать, что были правы по сути, и лишь слегка
перестарались, расстреляв 2 тыс. человек, вместо двух.
Поэтому им можно бесконечно рассказывать о сотрудничестве Сталина с
Гитлером, но они все равно упорно будут называть Гитлера фашистом, а
Сталина антифашистом. Даже статья-напоминание Бориса Акунина, как 2 мая
1940 г. Сталин передал Гитлеру в Бресте 500 немецких и австрийских
политэмигрантов-коммунистов в знак верности договору о дружбе, не
поколеблет это их убеждение. Как и пояснение, что это была инициатива
Сталина, тогда как Гитлера вполне устраивало, что эти люди покинули
Рейх, и он предлагал Сталину забрать и Тельмана. Но главный коммунист
Земли отказался, опасаясь, что глава немецких коммунистов будет сильно
разочарован увиденным в СССР и создаст проблему со своей ликвидацией.
Причина такого искривления массовой психологии в РФ не только в
традиции веры в мессианство и богоизбранность россиян, но и в
идентичности матрицы идеологий Рейха и СССР. Немецкий национал-социализм
и советский коммунизм в равной мере продукты «социалистического»
переосмысления идеи «правильного государства» грека Платона и античной
Спарты, который К. Каутский считал предшественниками научного
социализма, известного как марксизм. В число предшественников Маркса у
него также были ранние монахи-христиане и государство иезуитов в
Парагвае. Эта книга Каутского, написанная в соавторстве с П. Лафаргом,
зятем Маркса, и Бронштейном была настольной для социал-демократов, пока
Каутский не разошелся с Лениным в оценке Октябрьского переворота, после
чего в СССР она стала апокрифом.
Суть идеи «правильного государства» ‒ его абсолютная монополия на
всё, вплоть до семейной жизни граждан и т.д. То, что с легкой руки
анархиста В. Сержа в ХХ в. назвали тоталитаризмом. Платон и другие
приверженцы идеи тотального государства отнюдь не были
человеконенавистниками. Наоборот, хотели как лучше для людей. Для этого,
по их мнению, следовало открыть и установить правильные нормы поведения
для людей во всех случаях жизни, а государственным чиновникам строго
следить за их соблюдением. После этого всем гарантировалось вечное
счастье. В силу реалий истории эту задачу возлагали на вождя-монарха с
советниками, ‒ то есть на партию. Но так как Платона и других
устроителей судеб человечества больше занимала мораль, чем экономика, то
в итоге они попали в разряд социалистов-утопистов, поскольку монархи
постоянно отвлекались на вопрос: откуда брать деньги.
Эта ситуация сохранялась до тех пор, пока марксисты не решили, что
нашли из нее выход в идее государства как единой фабрики, а в ней и
источник денег. Оставалось лишь совместить его с моральным кодексом
строителя коммунизма, и ‒ счастье обеспечено. Но марксистов погубило
незнание китайского языка. Они и не ведали, что в Китае все это
проделывали не раз, и что китайцы задолго до Гегеля открыли закон
единства и борьбы противоположностей, но назвали учением об инь и янь и
не запатентовали. Потому китайцы легко и усвоили марксизм, ‒ у них это
уже было, но под другими названиями. Сам Маркс, правда, к этому открытию
марксистов имел отдаленное отношение и назвал его азиатским способом
производства, а Энгельс ругал казарменным и государственным социализмом,
позаимствовав выражения у Бакунина.
Но марксистов-ленинцев это не смущало, как и
Национал-социалистическую рабочую партию Германии, тоже взявшую на
вооружение идею государства как единой фабрики, культ труда и
пролетариата, но без портрета Маркса, так как с ним бродили коммунисты и
социал-демократы. В результате в Рейхе и в СССР создали идентичные
государственные модели с мелкими различиями в системе управления и
идеологии, и были уверены, что, наконец, нашли формулу счастья и
идеального государства Платона. Муссолини тоже шел этим путем, но так
как в молодости был подпорчен анархизмом, то оригинальничал с идеей
корпоративного государства.
При всей идентичности моделей СССР и Рейха, в идеологии последнего
выпирала идея освободительной миссии немецкой народа. Немцы были не
меньше интернационалистами, чем советские люди, и тоже помогали
интербригадами и самолетами братскому народу Испании. Они тоже обещали
освободить все народы мира от олигархов и капитализма, и готовы были
признать государство Израиль в подмандатной Великобритании Палестине.
Национал-социалисты, как и советские коммунисты, тоже обещали всем
социальную справедливость и национальное освобождение, но требовали
официального признания немцев народом-освободителем, тогда как до января
1944 г. в СССР говорили о миссии пролетариата, а не о русском
народе-освободителе.
Культ советского народа-освободителя стал складываться с 9 мая 1945
года, ‒ поэтому Сталин столь категорично и настаивал на дубле подписания
капитуляции в Берлине. Этим он закладывал первый камень в новый культ,
требуя помпезной обстановки и маршала Жукова с пером в руке, а не просто
генералов, принявших 7 мая капитуляцию в скромной обстановке школы в
Реймсе. Затем пошла раскрутка идеи народа-освободителя, взятой у Рейха в
качестве трофея, до превращения ее в культ, который идеально лег в
психологии россиян на старую идею православного мессианства, от которой
они за 30 лет советской власти так и не избавились. Де-юре это был культ
советского народа-освободителя, а де-факто ‒ культ русского
народа-освободителя, прикрытый риторикой о пролетарском
интернационализме.
Сталин, начав создавать этот культ, окончательно стер последние
заметные отличия в идеологии национал-социализма и советского
коммунизма, превратив Третий Рим в духовного преемника Третьего Рейха.
Пока существовал СССР, культ русского народа-освободителя был скрытым,
так как сжимался тисками пролетарского интернационализма, но после
распада СССР он стал выходить на поверхность и обретать все более
национал-социалистические черты и государственную поддержку. В том числе
и в серии изречений, что русские победили бы Рейх и без украинцев,
следовательно, и без казахов и т.д.
Нынешнее 9 мая ‒ высший и последний пик этого культа, а потому
логичен вопрос: что после него? После него ‒ кровавая пустота, поскольку
россияне справили игрища своего культа во время развязанной ими войны
против некогда братской Украины. Справили на могилах убитых ими людей,
на фоне разрушенных и разграбленных ими городов, и десятков миллионов
судеб, опаленных этой войной. Справили в полной уверенности, что они,
как всегда, правы.
Вера в свою непогрешимость загнала россиян в смысловой тупик. Если «загнивающий» Запад постоянно барахтается, признается в несовершенстве и ищет выходы из него, то россияне свято верят, что нашли ответы на все вопросы и живут в идеально правильном государстве, менять в котором что-либо ‒ преступление. Из-за этой уверенности они пребывают в состоянии конца истории, а потому страдают ощущением душевной пустоты и знаменитой русской безысходности, выход из которой ищут в пьянстве праздников и экспорте «русского мира».
Падение московского рейхстага и распад РФ ‒ два события,
которые могут «починить» психику многих россиян и вывести из этого
беспросветного состояния. Оба эти события неизбежно произойдут, ‒ Россия
не может и дальше оставаться тормозом на пути развития человечества.
Именно это и имел в виду Дональд Туск, когда 7 мая произнес: «Европа
поведет себя иначе, чем в 1939 году».
Комментариев нет:
Отправить комментарий