Севастопольский миф

Легендарный Севастополь,

Неприступный для врагов,

Севастополь, Севастополь —

Гордость русских моряков.

Петр Градов

Песня «Легендарный Севастополь» написана в 1954 году. В золотой фонд советского музыкального искусства она не попала, но в июле 1994 года решением городского совета Севастополя была утверждена официальным гимном города. Разумеется, не случайно. После распада СССР миф о «Севастополе — городе русской славы» взят на вооружение сторонниками восстановления империи, как в самой России, так и за ее пределами. В последние годы он стал частью новой идеологии, создаваемой Кремлем. Последняя во многом — собрание мифов: о прекрасном или, наоборот, ужасном прошлом, но обязательно о светлом будущем; о великой войне и великой победе; о злобных врагах; суровых, но мудрых вождях; славных и бесстрашных героях. Разрушение таких мифов вызывают злобу не только власти, но и масс. Власть культивирует их, чтобы укрепить свое господство. А для большинства подданных они, подобно наркотику, создают иллюзорную вселенную, в которой человек, ощущая причастность к чему-то грандиозному, забывает о тяготах и убожестве жизни.

Вернемся к Севастополю. Нет сомнений в стойкости его защитников и в Крымскую войну 1853—55 годов, и во время Второй мировой войны. Но апелляция к их героической гибели для того, чтобы укрепить российскую идеологическую мифологию, прикрыть бездарность власти и реализовать сомнительные геополитические цели вызывает омерзение.

Сразу возникает вопрос: если Севастополь действительно «город славы», то почему именно русской? И Российская империя, и Советский Союз были не национальными государствами русского этноса, но многонациональными империями. Издавна российская аристократия включала в себя немало знатных литовских и татарских фамилий, а к началу XIX века элита империи состояла уже не столько из этнических русских, сколько из немцев, украинцев, поляков, выходцев с Кавказа и так далее. Вплоть до 1917 года они занимали много высших постов в армии.

По мере расширения империи воинская повинность постепенно распространялась на нерусские народы. К концу XVIII столетия рекрутские наборы охватывали не только великорусские губернии, но и Украину, Белоруссию и Новороссийский край, завоеванный в 1768—74 годах. В частности, в 1780 году Екатерина II распространила рекрутскую повинность на Украину.

Советская армия формировалась из представителей практически всех национальностей, проживавших на территории бывшего Советского Союза, за исключением некоторых малых народов Севера и Сибири. Соответственно, многоэтническим был состав защитников Севастополя как в 1854—55, так и в 1941—42 годах. Иными словами, если называть Севастополь «городом славы», то не только русской, но и украинской, белорусской, польской и так далее.

Другой, еще более важный, вопрос — можно ли считать Севастополь «городом славы»? Авторы его официального гимна ошиблись. Севастополь никогда не был «неприступным». Во время Крымской войны его захватили англо-франко-турецкие войска. В 1918 году он был оккупирован армией кайзеровской Германии, а в 1942 году — немецкими и румынскими войсками. В частности, после Крымской войны монументы в честь победы, воздвигнутые в крупных городах Британской империи, включали в себя по две захваченных в Севастополе пушки. Это — свидетельство не славы российского оружия, а его неслыханного унижения. Еще важнее другое. Обе катастрофы — 1855 и 1942 годов были вызваны не недостатком стойкости защитников города, но отсталостью страны, амбициями и бездарностью российской, а затем — советской власти, и ее военачальников.

О мужестве защитников Севастополя во время Крымской войны в России написаны тысячи книг. Их авторы, как правило, уходят от внятного ответа на простой вопрос: почему на протяжении многих месяцев Россия, имевшая тогда полтора миллиона солдат и офицеров, не смогла перебросить в Крым достаточно войск, чтобы противостоять десантным частям Англии, Франции и Турции? Между тем, десантные операции, особенно с растянутыми линиями коммуникаций, намного рискованнее для стороны, высаживающий десант, чем для обороняющейся.

В короткой статье невозможно перечислить все причины поражения российской армии. Приведем лишь выдержку из изданной в 1902 году книги Евгения Маркова «Очерки Крыма». «От Бахчисарая до Симферополя, — пишет Марков, — в невылазной грязи, стояли или ползли подводы, в которых люди с оторванными руками, с простреленной грудью, с размозженными головами, лежали почти друг на друге, без подстилки и покрышки, истекая кровью. Некормленые волы и надорванные клячи лежали в грязи, потеряв надежду дотянуть по баснословным грязям свои возы: некормленые и неоплаченные погонщики с суровым равнодушием стаскивали с воза скончавшихся во время пути и оставляли их на дороге. Люди, лошади, телеги валялись на пространстве тридцати верст. … И это не сцена из египетского похода, не экспедиция в безлюдных и неведомых местах Азии, а война, ожидавшаяся и долго подготовлявшаяся на родной земле, среди края, всем обильного, среди учреждений правильного государственного порядка» . Это — убийственная характеристика не только эвакуации раненных во время Крымской войны, но и всей военно-политической системы Российской империи. Стремясь овладеть черноморскими проливами и «прибить щит к вратам Царьграда», ее властители не озаботились созданием боеспособной армии и более или менее эффективно действующего тыла.

События Второй мировой войны, в том числе оборона Севастополя в 1941—42 годах, еще раз свидетельствуют о вопиющем безразличии Кремля к судьбам своих подданных. Советские, а сегодня российские историки доказывают, что осада Севастополя отвлекла огромные силы немецкой армии от наступления на Кавказ, внеся, таким образом, крупный вклад в поражение германских войск в конце 1942 года. Возможно, это правда, хотя подлинная история Второй мировой войны в России еще не написана. Но если бои в Крыму в 1941—42 годах, действительно, имели важное стратегическое значение, то тем яснее становится бездарность Сталина и его генералов.

В 1941 году советское командование готовилось отразить морской или воздушный десант немецких войск в Крыму. Поэтому советские силы были «размазаны» по всей его территории. Но немцы ворвались в Крым сухопутным путем с севера, где не была организована серьезная оборона. К середине ноября 1941 года практически весь полуостров был ими занят. А весной 1942 года Севастополь оказался в блокаде не только с суши, но и с моря.

Несмотря на превосходство, советский Черноморский флот прорвать морскую блокаду не смог. Его командование стремилось во чтобы то ни стало сохранить «материальную часть», то есть корабли, оставив защитников Севастополя без снабжения. Окончательно судьбу города решил провал Керченской десантной операции. К концу мая 1942 года крупные силы Советской армии, десантированные ранее на Керченский полуостров и в Крым с тем, чтобы деблокировать Севастополь, были разбиты. Общие потери составили более 300 тысяч человек, в том числе примерно 170 тысяч пленных. А затем произошел один из самых позорных моментов в истории советских армии и флота. В июне 1942 года командовавший тогда Черноморским флотом и обороной Севастополя адмирал Октябрьский испросил разрешение Сталина на эвакуацию военной и партийной верхушки. Около 600 генералов, адмиралов и партийных руководителей были вывезены из города, а рядовые солдаты и офицеры были брошены на произвол судьбы и в большинстве своем сдались в плен. По немецким данным, в плен было взято 100 тысяч человек; по советским — чуть более 78 тысяч.

Российская пропаганда и официальные историки не любят вспоминать об этих эпизодах, которые действительно ставят под сомнение миф о «Севастополе — городе русской славы». В феврале 1958 года адмиралу Октябрьскому, бросившему своих подчиненных на верную гибель, было присвоено звание Героя Советского Союза «за умелое руководство флотом и проявленные мужество, отвагу и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками». В нормальной стране, не утратившей понятий о воинской чести, этот человек был бы с позором разжалован, а может быть, отдан под суд.

Миф о «Севастополе — городе русской славы» имеет прямую политическую направленность. Из него обычно делают вывод, что город, а желательно — и весь Крым, принадлежат России. И уж, как минимум, российский Черноморский флот должен там базироваться до скончания века. Дмитрий Рогозин, известный российский политик с, мягко говоря, неоднозначной репутацией, писал, например, президенту Путину: «Есть только одна причина, которая может снять с Правительства РФ задачу возвращения Севастополя под российское управление. Речь идет об объединении Российской Федерации и Украины в единое государственное образование. До тех пор, пока этот процесс не стал реальностью, возвращение Севастополя под юрисдикцию России является одной из важнейших задач по укреплению суверенитета нашей страны. В этой связи прошу Вас дать указание Совету Безопасности РФ, Министерствам иностранных дел и обороны … включить вопрос о статусе города-крепости Севастополя в повестку российско-украинских межгосударственных переговоров».

Президент Путин не последовал совету Рогозина, но назначил его послом России в НАТО, возможно, в благодарность за патриотический образ мыслей. Мечта о Крыме в составе России продолжает будоражить воображение российской власти.

И последнее. Сегодняшняя кремлевская пропаганда руководствуется формулой первого шефа российских жандармов, графа фон Бенкендорфа: 

«Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение». А российская политика во многом следует по пути императора Николая I, приведшего страну к Крымской катастрофе. И если она не изменится, то будущее России, действительно, окажется за пределами того, «что может нарисовать себе самое смелое воображение». 

Юрий Федоров

http://www.ruslo.cz/articles/614/

Из мемуаров командующего 11-й немецкой армией генерал-полковника Эриха МАНШТЕЙНА:

«…28 июня 50-й дивизии удалось форсировать реку Черная в нижнем течении и занять Инкерман. Здесь произошла трагедия, показавшая, с каким фанатизмом боролись большевики. Высоко над Инкерманом поднималась длинная, уходящая далеко на юг скалистая стена. В этой стене находились огромные галереи, служившие в Крыму винными погребами для заводов шампанских вин. Наряду с большими запасами этого напитка большевики создали здесь склады боеприпасов; кроме того, эти помещения использовались ими для размещения тысяч раненых и бежавшего гражданского населения. Когда наши войска ворвались в Инкерман, вся скала за населенным пунктом задрожала от чудовищной силы взрыва. Стена высотой примерно 30 м обрушилась на протяжении около 300 м».

Севастополь: миф про «город русской славы»